22 июня 1941 года студент Владимир Галл сдал последний государственный экзамен в Московском институте лингвистики и ему как лучшему выпускнику была предложена дальнейшая аспирантура. Но во дворе института из громкоговорителя уже звучали роковые слова Молотова о том, что враг перешел наши границы, объявив нам войну. И весь его выпуск добровольцами ушел на фронт. Владимир Галл попал сначала в зенитную роту, а в 1942 году случайно встретил в Москве своего любимого профессора по немецкой литературе Льва Копелева, который буквально за руку притащил его в переводческое отделение главного политического управления. Откуда и началась его дальнейшая миссия военного парламентера.
Уже был поднят советский флаг над рейхстагом сержантами Егоровым и Кантария. Сорок седьмая армия двигалась в направлении Бранденбурга. На пути стояла крепость Шпандау, где засели фанатики СС и где остались мирные жители, ее штурм обошелся бы сотнями новых жертв. Командиром армии были назначены два парламентера, один из них был капитан Владимир Галл.
«Ворота крепости были закрыты, метрах в двух над головами возвышался балкон, оттуда и начались наши переговоры», - вспоминает парламентер. «Но задрав головы объясняться показалось нам не солидно. Тогда нам спустили веревочную лестницу. Прямо как у Шекспира, - подумал я, карабкаясь по ней наверх. Только объясняться нам пришлось не в любви. Короткое приветсвие: они вытягивают правую руку, мы прижимаем руку к козырьку. Мы объясняем, что советские войска стоят у Бранденбурга, Берлин практически взят, сопротивление бесполезно. При условии вашей капитуляции мы гарантируем Вам жизнь, медицинскую помощь раненым, сохранение личного оружия высшим офицерам. Комендант крепости полковник Юнг обещает нам передать наши предложения офицерам в крепости и тем же путем в сопровождении офицера мы спускаемся с балкона. И тут меня взяла злость, неужели все напрасно и я неожиданно для самого себя спросил коменданта, а можно ли нам самим поговорить с офицерами.
По следам этого эпизода в истории войны позже немецким режиссером Конрадом Вольфом был снят фильм «Мне было 19». Так вот в фильме комендант предупреждает нас, что в крепости офицеры СС и он не ручается за нашу безопасность. На самом же деле он ничего нам не сказал, только взглядом дал понять, что с огнем дважды не шутят. Опять же через балкон мы попадаем в вытянутую комнату без окон, где с трудом различаем стоявших группами офицеров. Мы опять повторяем предложение о капитуляции. Офицеры молча выслушивают нас и начинают совещаться. Мы не слышим, о чем они говорят, но улавливаем, что комендант - за капитуляцию, но большинство совсем юных офицеров - против.
Предельно корректно они вскоре отвечают нам: «Господа русские офицеры, мы ценим Ваше мужество, что Вы решились подняться к нам в цитадель и попытались предотвратить еще одно кровопролитие. Но мы - немецкие солдаты и дали клятву нашему фюреру защищать Германию до конца. Мы обещаем Вашему командованию, что не будем открывать огонь по вашим войскам, обстреливать мост. Вы же в свою очередь обещаете нам не штурмовать крепость Шпандау. Если от нашего командования в ближайшее время поступит приказ о капитуляции, мы ему подчинимся».
Похоже условия начали диктовать они нам. Но мы не можем их принять. Война - не детская игра. Никто не может гарантировать, что не начнет обстрел из каких-то стратегических или иных соображений. «Поверьте нам, - отвечаем мы, - что наши войска в состоянии за короткое время овладеть крепостью. Мы даем вам три часа на размышление и тогда уже решайте, в чем состоит долг немецких офицеров: принести в жертву сотни невинных жизней стариков, детей и женщин или предотвратить их гибель? Так спасите их жизни, жизни ваших солдат для новой уже Германии».
Повисла гнетущая тишина. После этих слов мы развернулись и двинулись к балкону, спиной чувствуя взгляды эсэсевцев, полные ненависти, страха, отчаяния.
Три часа тянулись тогда нестерпимо долго. До 15 часов оставались считанные минуты. Ожидание стало невыносимым. Смотрю на часы: 14:59. И тут наш солдат кричит: «Они идут, идут!» Я выбираюсь из окопа. С немецкой пунктуальностью точно в 15:00 комендант Юнг и его заместитель старший лейтенант Кох с белым флагом в руках направлялись в нашу сторону.
«Господин капитан, крепость... - его голос прерывается, - капитулирует». Я сам едва справляюсь с охватившим меня волнением: «Вот и хорошо. Тогда перейдем к организационным вопросам по передаче крепости Шпандау».
Несколько часов спустя мы уже не через балкон, а в открытые ворота попадаем в крепость. Колонны военнопленных медленно покидают Шпандау. Старший лейтенант Кох на прощание говорит нам на чистом русском: «Мы хотели бы с вами попрощаться, господа офицеры. Не удивляйтесь, что я говорю по-русски, я ведь прожил много лет в Ленинграде».
Во дворе остались сотни стариков, женщин и детей: жителей Шпандау и родственников пленных немецких офицеров и солдат. На их лицах только страх перед русскими «варварами»: Что нас ждет? Смерть? Сибирь? По громкой связи мы передаем, что мирные жители могут безпрепятственно покинуть крепость и отпрвляться домой.
Молодая женщина с ребенком на руках подходит к нам и со слезами на глазах благодарит: «Спасибо! Вы спасли наших детей!»
Много лет спустя Владимир Галл был приглашен в Германию в качестве почетного гостя. После официальной части к нему подошел элегантно одетый немец и сказал, «Господин русский офицер, Вы меня, конечно, не помните, но я Вас не забыл. И теперь хочу поблагодарить за спасенную мне тогда в мае 1945 года жизнь. Я был один из тех немецких солдат, что укрылись в крепости Шпандау».
В фильме Вольфа прототипа военного парламентера Владимира Галла сыграл молодой тогда актер Василий Ливанов. Поэтому маленькая внучка Галла всегда охотно поясняла знакомым, что ее дедушку сыграл Шерлок Холмс. По натянутости психологического напряжения эпизод в Шпандау и впрямь мог бы конкурировать с интереснейшим детективным романом, только врага-преступника тогда, в мае 1945 года, не надо было искать, ему надо было дать шансы на новую жизнь...
Марина Левандровски
